Федот Охрямкин более известен как хранитель незабвенной Чучи. Однако и без нее в жизни его было немало чего интересного и хватало всякого недоразумения. Да что тут говорить: сама жизнь Федотова и была одним большим недоразумением.

 Первым недоразумением было то, что Федот вообще появился на свет. Тут было даже не одно, а целых три недоразумения, если по-честному считать. Первым было то, что отец Федотов, которого он так и не увидел в своей жизни, переспал с Федотовой матерью, хотя имел в виду совсем другое. У отца Федотова была полюбовница, да какая-то вялая, безвкусная – он к ней захаживал, только когда совсем уж никого лучше не находилось. А поскольку такое случалось редко, то и не успел он узнать, что полюбовница эта успела съехать с казенной квартирки, и там поселилась Федотова мать. И когда как-то раз среди ночи подгулявший отец привычной дорожкой пришел отдохнуть до утра, то встретила его совсем не та, какая ожидалась. Но неисповедимы пути господни, и проснулись они вместе.

 Батюшка матушку на трезвую голову и узнать-то толком не смог бы, а уж о женитьбе и вовсе речь не заходила. Вся память об этой встрече была незатейливая: отец пришел почему-то с пустым чемоданчиком, в котором, кроме газеты и пивной бутылки ничего не было, а уходя оставил его новой своей зазнобе – матери Федотовой – в залог того, что вернется. Да так и не вернулся. Так по недоразумению Федот был зачат.

 И уж совсем по недоразумению Федот был сохранен. Матушка Федотова в то время в наследниках не нуждалась и первым делом собралась извести Федота путем аборта. Но то ли к счастью, то ли к несчастью Федотову, матушка его была хотя и не ангельского поведения, а страстная поклонница всяких примет и знамений. В Бога она верила не слишком, а вот в знамения и всякие ужасти – без проблем и всей душой.

И надо же было такому приключиться, что в самый абортовый миг, когда судьбе Федота суждено было окончиться, в больнице отключили свет. Что-то там на подстанции шандарахнуло – только к ночи починили. Все перенесли на завтра, а матушка-то в приметы верила. И поскольку шандарахнуло электричество, за остальные восемь месяцев внутриутробного блаженства Федоту можно было не беспокоиться. Так пережил Федот свое второе недоразумение.

 А уж как пережил он третье – про то и вовсе никто понять не мог. Ибо родила-то его матушка вопреки всему горластым и здоровым, но из роддома выписалась не домой, а наоборот, в больницу. Чего-то там с Федотом медицина в роддоме нахимичила, и получил он такую инфекцию, с которой малые дети, видимо, в силу неразумности своей, справиться никак не могут и предпочитают вернуться в столь близкое их сердцу ничто. И быть бы Федоту разрожденным в обратную, но опять-таки судьба вмешалась. В страшную его ночь на десятый день существования, который, по всему, должен был его и закончить, подошла к спящему младенцу нянька Егоровна и прогнала смерть. Про Егоровну многое говорили, чаще недоброе, но даже ярый материалист главврач был до глубины души убежден, что хотя ведьм, конечно, и не бывает, но для Егоровны природа сделала исключение. Он бы ее давно выгнал, но нет же такого закона, чтоб няньку выгонять за ведьмость, тем более, что ведьм не бывает.

 Чем глянулся Федот Егоровне – про то никто не понял, но со смертью Федотовой она быстро договорилась, и та ушла, ничего не взяв взамен. Наутро маленький Федот был здоров и орал уже вполне по-здоровому.

 И с той поры Федотовы недоразумения приобрели уже зримый и материально неоспоримый характер. Всех-то их и считать неинтересно, а уж про некоторые сам бог велел поведать.

 В два года, находясь в состоянии полной умственной несмышлености, умудрился Федот попасть под стоящий велосипед. И что самое фантастически непредставимое – не под отдельно взятый велосипед, а под мирно сидящего на нем задумчивого велосипедиста. Вы вот скажете, что такого и быть не может, а Федот с той поры жил в вечной тревожной удивленности. А все дело было в ехидном сплетении простых фактов. Велосипедист подъехал к магазину, остановился и, опершись ногой на заборчик газона, начал пересчитывать деньги в кошельке, то ли соображая, хватит ли на пиво, то ли втайне надеясь, что что-нибудь наросло. В этот самый момент из магазина вперед матери бодро вышел двухлетний Федот в зеленой курточке с капюшоном и смело направился к велосипедисту, совсем не имея в виду ничего плохого, а по причине заинтересованности таким большим велосипедом. Все было спокойно и любезно, но в тот же самый момент, тоже не имея в виду ничего плохого, по тротуару шла огромного размера пожилая дама с такой же огромной и пожилой собакой. Судя по всему, жизненного интереса в собаке сохранилось еще чуть больше, чем в хозяйке, и она сделала ленивое движение в сторону Федота и велосипедиста, дабы понюхать, кто из них вкуснее пахнет. Однако двухлетний Федот по причине малого жизненного опыта не понял собаки и заорал так, что вздрогнули даже инспектор Гаи Семенов и мирный водитель Филиппенко, случайно проскочивший на красный свет. Но если уж видавший виды Семенов не смог удержаться от внутреннего трепета на расстоянии двухсот метров от Федота, то велосипедист, которому весь Федотов ужас хлынул прямо в ухо, не только что вздрогнул, а почти подпрыгнул на своем велосипеде. Техника тоже вздрогнула и решила убегать своим ходом, ну их тут всех к шуту. После чего велосипед выскользнул, хозяин не удержал равновесия, собака отскочила, а Федот не успел.

 Когда через десять секунд из магазина выскочила Федотова мама, все участники драмы уже лежали друг на друге, причем Федот был самым нижним.

 Были большие разборки, но, по счастью, обошлось без увечий. Федот отделался тяжелым осадком, грязной физиономией и слегка ушибленным плечом. Но с той поры за его недоразумениями народ следил с какой-то особой подозрительностью. Те, которые под стоячие велосипеды попадают, - они всегда в народе осторожности требуют.



 После второго своего недоразумения Федот надолго прослыл злостным и коварным маленьким бандитом, хоть не было в нем ни коварства, ни злости, а на бандита он и вовсе не походил, поскольку был маленьким, пятилетним и в детской панамке. И опять же никто никому ничего плохого не желал, а однако чуть до смертоубивства не дошло. Началось все с сущей мелочи. Мама на завтрак Федоту яичко всмятку сварила, но организм Федотов яичка не одобрил. И вот уже в детском саду во время всенародного исполнения песенки про красный флажок организм выразил свое недовольство нескрываемым пуком, чем весьма огорчил воспитателя. Воспитатель имел странное имя Анна Геракловна и по этой причине страдал от общего недовольства жизнью. А поскольку в одиночку страдать неинтересно, то и дети, особливо с нормальными именами, страдали вместе с ней, и это было по справедливости. Правда, Федот Охрямкин особой ненависти не вызывал, но все же это не Анна Геракловна, да и фамилия Охрямкин, конечно, не Мстиславский, но все же и не Пузя, как угораздило называться воспитателя. Папе ее, Гераклу Пузе, было, наверное, еще тоскливее, но про то нам не ведомо.

 Так вот пука Федоткиного Анна Геракловна Пузя пережить не могла и устроила ему публичную головомойку с последующей постановкой в угол. Федот вины своей не признавал ни в какую, за кишки свои отвечать не желал и в угол не шел. И был большой скандал, закончившийся шлепками и ревом.

 Все бы ничего, таких скандалов в группе было каждый день по десятку, но дальше началась полная мистика. Через минуту позвонил телефон, и Анну Геракловну срочно позвали в другой корпус, поскольку там какое-то недоразумение вышло. А надо сказать, что детсад был культурный, и на подоконниках стояли цветы в горшочках. Было жарко, и окна открыли. И ведь надо же так угораздиться, что, споткнувшись о лежащую лошадку, Федот пошатнулся, отлетел к подоконнику и бездумно схватился за горшочек с мирным фикусом. Мирный фикус перевернулся, вылетел в окно и лишь на двадцать сантиметров промахнулся по проходившей внизу Анне Геракловне. А поскольку мирный фикус в горшочке стремительно терял свой миролюбивый характер, то на весь педагогический состав действия Федота произвели впечатление сильное и неизгладимое.

 На беду Федотову он никак не мог доказать своего алиби, поскольку в тот злосчастный миг вторая воспитательша отвернулась, а две видевшие все девчонки ничего не могли прояснить следствию по причине малоразумности. И хотя Федот и орал, что он нечаянно, это было расценено как отсутствие покаяния и отягчающее обстоятельство. О чем и было доложено Федотовой матери и всей округе. Так мало того, что Федот ни за что получил стойкую репутацию бандита, он еще и дома получил по полной программе за несовершенное преступление.

 Анна Геракловна и до этого случая была человеком подозрительным, а после него стала жить в прочном убеждении, что дети – существа коварные и опасные для жизни, и через месяц уволилась, так как была уверенна, что в другой раз по ней не промахнутся. Уход ее упрочил бандитскую репутацию Федота, и народ не мог сдержать невольного восхищения: это ж как же надо воспитать воспиталку, чтоб она из всей системы воспитания самоликвидировалась.

 Слава бандита держалась за Федотом по инерции еще несколько лет, но затем начала угасать ввиду срока давности и хорошего поведения.

 Потом было и еще множество недоразумений, менее интересных, а уже когда Федот совсем вырос и обзавелся семьей, случилось в его жизни главное дочучистое недоразумение, которое по степени лженаучности, пожалуй, и с Чучей потягается. Только что народного беспокойства от этого недоразумения меньше было, а так – ну, полная мистика.

 Это когда Федот с женой жениного брата женили. Брат жил в деревне, соответственно, свадьбу гуляли там же. Гуляли, надо сказать, очень мирно и безо всяких мордобитий, хоть напились, конечно, до полного душевного удовольствия. И тут выяснилось, что хозяйкам для их хозяйской надобности воды не хватает. И Федот как человек галантный пошел с ведрами на колодец… Хватились его только минут через двадцать, когда воды стало совсем невтерпеж. А после этого была полная мистика и необъяснимое наукой явление. Пошедшие за Федотом мужики вернулись протрезвевшие и с дурными глазами и объявили народу, что несчастный Федот скончал свою жизнь путем случайного падения в колодец. Народ ломанулся к колодцу, посветил фонарем, и открылось народу зрелище нерадостное и жуткое: из темной воды со дна колодца торчали Федотовы ноги, одетые в новые башмаки. Бабам поплохело, начался вой, мужики оказались крепче, быстро сообразили автомобильные тросы; один мужик, перекрестясь, спустился на тросе, а другим тросом обвязал Федотовы ноги. Мужики потравили, дабы вытащить тело на воздух и проститься по-человечески. Меж гостями был врач – хоть и выпивший, а соображающий, и повелел врач всем отхлынуть, дабы спокойно установить причину смерти.

 Но через минуту врач протрезвел окончательно, поскольку все причины были как раз налицо, а смерти не было вовсе. И не только что смерти, а каких-нибудь приличествующих ситуации последствий. Через минуту Федот задышал, а еще через час помытый, переодетый, совсем трезвый и не по-хорошему удивленный уже сидел за свадебным столом. И даже водку пил и закусывал. Только смотрел на окружающих с какой-то странностью и смутным волнением.

 И никто не мог даже и в самом общем виде объяснить, как же это он, рухнув с шестиметровой высоты вниз головой и добрых двадцать минут пролежавший в ледяной воде в утопленном состоянии, может вот так запросто водку кушать. На доктора все это подействовало сильно, и он все переживал, что никто не поверит и доказать нельзя, а то бы точно он через Федота всемирную славу получил. Доктор этот Федота, пока тот оклемывался, по косточкам прощупал, фонариком в глаза слепил, рукояткой вилки – вместо молоточка – по всем местам стучал, и по мере того, как Федот в себя очухивался, приходил доктор в состояние полной научной растерянности. Ведь его медицинский опыт ясно показывал, что Федот совершенно ненормально здоров и помирать никакими силами не собирается. Но тот же медицинский опыт утверждал, что быть этого никак не может, поскольку все это чушь. А пока этот опыт сам с собой полемику разводил, Федот уже и к рюмке потянулся.

 Мужики отнеслись к воскресению Федотову спокойнее, они на своем веку всякого повидали, одного и вообще бульдозер переехал, так только шкуру на ноге ободрал, так что хоть, конечно, удивлялись, но без сугубой озабоченности.

 Более всего удовлетворило народ объяснение весовщика Спиридона Хряпова, что всему виной водка и соленая закусь. Поскольку, дескать, организм Федотов насквозь проспиртовался и просолился, то стал он вроде как мумия, а мумию, понятное дело, так просто не возьмешь.

 Народу такая логика понравилась, тем более, что другой все равно не было.

 Случай этот, конечно, запомнили, брат женин в шутку так и называл Федота «зомби ходячий», но со временем острота утихла, и все пошло по-старому.

 

 И вот вроде обычную жизнь прожил Федот, со стороны совсем заурядный человек был, а вот ежели все факты в кучку собрать, то оно по-другому видится. Так, может, не случайно именно к нему Чуча наведалась? Вот вы как думаете?